Приятного прочтения
АД БЕЗ РАЯ И РАЙ БЕЗ АДА
Тема загробного мира в этих мифах никогда не является основной.
Попробуем все же на их основе восстановить представления ассирийцев и вавилонян о загробном мире. Древний шумерский гимн, названный по первым словам «С великих небес к великим недрам», рассказывает о том, как богиня Инанна «покинула небо, покинула землю, в нутро земное... уходит». Чтобы попасть в «страну без возврата», богине Инанне приходится пройти через семь ворот. Владычица подземного мира богиня Эрешкигаль приказывает главному стражу Нети по мере прохождения Инанной семи ворот снять с нее все символы божественной власти (венец Эдена, лазурное ожерелье, двойную подвеску с груди, золотые запястья с рук и т. д.). При этом Нети говорит богине:
Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!
В конце концов боги вмешиваются, и Инанна возвращается на землю из безрадостной «страны без возврата». В этом гимне нет еще подробного описания подземного мира, кроме общих упоминаний, что это безрадостная страна, что судьба душ умерших здесь печальна. В более позднем гимне (вавилонского периода) о нисхождении богини Иштар в подземное царство, прототипом которого послужил миф об Инанне, «страна без возврата» описывается уже более определенно;
К «стране без возврата», земле великой, Иштар, дочь Сина, обратила мысли. Обратила дочь Сина светлые мысли К дому мрака, жилищу Иркаллы, Откуда входящему нет возвращенья, К пути, откуда нет возврата, Где напрасно вошедшие жаждут светв. Где пища их — прах, где еда их — глина, Где, света не видя, живут во мраке, Как птицы, одеты одеждою крыльев, На дверях и засовах стелется пыль... '
Богиня Иштар прошла тот же путь, что и богиня Инанна, через все семь ворот. Перед каждыми воротами она снимала одно из своих одеяний и наконец встретилась с владычицей подземного царства, которая наслала на нее шестьдесят болезней и стремилась не выпустить ее из подземного мира. На земле в это время перестали рождаться люди. Боги, лишившись жертвоприношений, потребовали от подземных богов, чтобы они выпустили Иштар на свободу. Богиня возвратилась на землю, где снова наступили весна и праздник любви2.
Наконец, еще один миф позволяет нам более детально представить воззрения древних ассирийцев и вавилонян на загробный мир. Это эпос о подвигах Гильгамеша, могучего героя и правителя города Урука («Гильгамеш ли то, пастырь огражденного Урука»), который был сыном смертного человека и богини Нинсун, В этом эпосе есть эпизод, рассказывающий о том, как Гильгамеш, потеряв своего друга Энкиду, после долгих странствий полный скорби возвращается в Урук. Герой обращается с мольбой к богам, прося их о возможности в последний раз увидеть хотя бы тень своего друга Энкиду. Боги, сжалившись над Гильгамешем, предоставляют ему такую возможность:
С другом своим говорит Гильгамеш, говорит с Энкиду:
«Скажи мне, друг мой, скажи мне, друг мой,
Скажи мне закон земли, который ты знаешь!»
«Не скажу я, друг мой, не скажу я!
Если бы закон земли сказал я,
Сел бы ты тогда и заплакал!»
«Что же? Пусть я сяду и заплачу!
Скажи мне закон земли, который ты знаешь».
«Голову, которой ты касался и которой радовался сердцем,
Точно старую одежду, червь ее пожирает!
Грудь, которой ты касался и которой радовался сердцем,
Точно старый мешок, полна она пыли!
Все тело мое пыли подобно!»
«Того, кто умер смертью железа, ты видел?» — «Видел!
Он лежит на постели, пьет прозрачную воду».
«А того, кто убит в бою, ты видел?» — «Видел!
Мать и отец его голову держат, жена над ним наклонилась».
«А того, чье тело брошено в поле, ты видел?» — «Видел!
Его тело не находит в земле покоя».
«А того, о чьем духе никто не печется, ты видел?» — «Видел!
Остатки в горшках и объедки с улицы ест он» '.
Таков загробный мир ассирийцев и вавилонян. Особенно тяжело приходится в нем тем, кто не был оплакан и погребен согласно обычаям. Ибо считалось, что жертвы живых — это пища мертвых. В религиозных
гимнах проводится мысль о том, что необходимо совершать все обряды, чтобы хоть как-нибудь облегчить загробную участь близких. Этот загробный мир очень напоминает ад позднейших религий, но ад своеобразный. Души умерших мучаются в нем, но совсем не за то, что они совершили дурное в земной жизни.